![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
anariel_rДавно я ничего художественного не перепощивала.
Originally posted by![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
ikadell at 燃え殻 物語
Originally posted by
ikadell at 燃え殻 物語Однажды, по пути из Киева, куда меня давеча гоняли по работе, и будучи неспособен больше смотреть в буквы, я открыл список фильмов в самолете, чего обычно не делаю. Список был такого свойства, что я его, почесав в затылке, включил на японском, с английскими субтитрами. Из вариантов предлагались последняя серия Мстителей и диснеевская Золушка (фильм). Мстители быстро закончились, обогатив мой лексикон словами "стой!", "осторожно!" и несколькими вариантами "ааа!", и началась Золушка.
Надо сказать, будучи изложена на японском, в соответствующих языковых парадигмах, вся эта история имеет полный смысл. Отец женился после смерти матери - правильно сделал, иначе кто бы воспитывал дочь? Мачеха третирует падчерицу, отпустила слуг и заставляет ее работать по дому - самое нормальное дело, никому и в голову не придет упрекнуть ее, в том числе падчерице. Фей вообще полно кругом - короче, в этой ситуации, дисбелиф вызывает только одна что часть истории - про социальный лифт. Для женщины это решительно невозможно.
Короче, вот:
Если вы придвинете поближе ко мне хибачи, я, так и быть, расскажу вам историю. Следовало бы, конечно, спросить угощения за рассказ, ну да уж ладно. Но только скажите кто-нибудь девушкам, чтобы перестали шуметь. Раскаркались, как стая ворон, они разбудят маленького господина, куда это годится!
- Девушки тоже хотят послушать историю про духа с горы Наияма, Миёри-сан.
- А, ну хорошо, пусть идут сюда. Только скажите им, что шуметь нельзя, пусть сядут тихо у стены и слушают.
А я расскажу вам, так и быть, только раздуйте угли посильнее, да так, чтобы зола не летела.
Когда ещё жив был покойный император, в нашей провинции проживал один самурай, очень хорошего рода, хотя и не очень богатый, не в обиду сказать, да ведь говорят же, буддой притвориться можно, а богачом - никак. Вы уж сами понимаете, наверное, что я говорю про покойного Дайичи-сама. Когда ему было 16 лет, отец взял ему в жены дочь своего старого друга. А уж какая красавица была Казуми-сама, просто заглядение, все говорили, что этой девушке, как говорится, позавидовали бы цветы и к ней воспылала бы ревностью луна. И вот, в положенное время, у них родился сын, да только Кадзуми-сама померла родами. Все говорили ему, как срок траура после смерти жены прошел, что нужно жениться снова, но Дайичи-сама не хотел. Только через десять лет он взял за себя вдову одного самурая из нашей же провинции, и сделал доброе дело, потому что муж ее погиб, когда в горах на него напали разбойники, а родни у Юки-сан не осталось. У этой женщины было два сына, возрастом чуть помладше нашего молодого господина. Да только сама она была холодная как ее собственное имя. Никого не любила, кроме своих сыновей. А вот уж их она всячески баловала, так, бывало и просидит весь день, шьет им что-нибудь, или готовит для них сладости.
После войны, однако, как вы, наверное, помните, а впрочем, вы слишком молоды чтобы помнить это, наступили тяжкие времена. Не хватало ни денег, ни риса, голодно было. Нашему господину пришлось отпустить домой слуг, потому что прокормить их было нечем. Оставили только самых старых, вроде меня, ведь я была кормилицей Дайичи-сама, и вырастила его. Решили запереть ворота усадьбы, и пробавляться чем придёться. Иногда даже Дайичи-сама, случалось, изволил рубить дрова, и никогда не жаловался, это, говорил самураю не зазорно, все равно, что тренировка. Конечно, молодые хозяева тоже стали помогать хозяйству. Но наш молодой господин делал всю работу по дому с охотой, а сыновья Юки-сан только и знали, что отлынивать. Они любили лежать на солнышке, есть сладости, когда доводилось, и петь песни, подслушанные в городе, не зная забот, как говорится, как священник в последний день года, а Юки-сан их всегда перед господином выгораживала, дескать, растут болезненными, надо дать им отдохнуть. Молодой господин, однако, не ленился, делал работу троих. Он так хорошо раздувал хибачи, и огонь в очаге на кухне, мог развести пламя из единого потухшего уголька, что его всегда просили помочь и слуги, и служанки, и даже сама Юки-сан. Потому он часто ходил с пятнами золы на одежде. Сыновья Юки-сан за это прозвали его Моэгара-ани, Старший Братец Пепел, и Юки-сан тоже нередко так обращалась к нему, даже и при слугах: Эй, Моэгара-кун, займись-ка хибачи, пора подавать чай для господина... Глядя на неё, слуги стали звать его так же. Я их, бывало, одергивала: как не стыдно так обращаться к молодому господину, но они только отмахивались: мы, дескать, служили Дайичи-сама ещё до войны, мы ведь в шутку, и он не обижается. Молодой господин и правда не обижался, он всегда был доброго нрава.
Однажды молодой господин отправился в горы за хворостом. Сыновья Юки-сан, как обычно, притворились больными, лежали у себя в комнате, и охали, словно их терзал жар. А когда молодой хозяин удалился, они забрались на кухню, вытащили у меня всю бобовую пасту, которую я приготовила, чтобы сделать сладкие пирожки для Дайичи-сама, забрались в беседку, и стали петь песни, точно нынче праздник. Молодой господин, тем временем, ушел далеко в горы, и набрал много хвороста. Он перевязал вязанку верёвкой, и невольно задержал в руке удобную ухватистую палку, и принялся размахивать ею, как мечом.
И вдруг он услышал высокий отвратительный голос:
- Никуда не годится! Мечом так махать нельзя!
- Кто ты такой? - с понятным гневом воскликнул молодой хозяин.
- Я дух этой горы, - сказал противный голосочек, и из-за камня вышел маленький зелёный человечек, с огромными, круглыми и страшными, как у китайцев, глазами, и острыми ушами, точно у кошки.
- Смотри, как надо! - сказал человечек, достал из воздуха сверкающий меч, и принялся скакать туда и сюда, показывая, как правильно наносить удары. Молодой господин внимательно следил за ним, а потом признался:
- Хоть родом я и самурай, меня никто не учил драться на мечах. Мой отец немолод и, к сожалению, нездоров. Если бы ты научил меня биться, я был бы до конца дней благодарен тебе.
- Я согласен, - сказал человечек. - Но сперва ты должен научиться биться на палках, а потом уж браться за меч. Все молодые самураи так делают.
С той пары молодой господин часто приходил на гору Наияма, чтобы учиться у духа горы его искусству. Он очень быстро научился биться на палках, а после попросил у отца настоящий меч. Дайичи-сама не позволил ему взять старинный фамильный клинок, и молодой господин был вне себя от горя. Он посетовал об этом духу горы, и тогда дух дал ему свой меч, чудесный, из светлой стали, с рукоятью, затянутой акульей кожей. Молодой господин спрятал меч под камнем в горах, обернув своей единственной катагину, чтобы уберечь от влаги, а сам всегда с тех пор ходил в одном заплатанном косоде. Дух горы научил его не только владеть мечом, но также слагать хайку и писать тонкой кистью, которую он сделал из пряди волос молодого господина, привязав их к палочке, а вместо чернил брал горную грязь, которую растирал, словно в тушечнице, в ямке горного камня.
И вот однажды пришел слух, что в городе будет праздник фонарей. А еще говорили, что этот праздник почтить своим присутствием таиши, принц, сын покойного государя и прекрасной нёго Кику-сан, который возвращался из паломничества в Исэ.
Дайичи-сама решил отправиться на праздник, и поглядеть на кортеж принца. У него было два хороших кимоно от прежнего времени, которые Юки-сан хранила запертыми в сундуке, и иногда доставала проветрить. Юки-сан очень просила взять её с собой, однако, денег на приличное кимоно для неё не было, и ей, волей-неволей, пришлось остаться дома. Сыновья ее тоже очень хотели показаться на празднике, потому что говорили, что там будут не только фонари, но также поединки между самураями, и заливались слезами при мысли о том, что не могут пойти. Молодой господин утешал их, говоря: "Полно вам, разве и мне не хочется тоже пойти на праздник? Что же расстраиваться попусту, вот батюшка сходит на праздник, а когда вернется, обо всем расскажет нам", но они ничего не хотели слушать.
Юки-сан не могла выдержать их слез, и тайком отдала им оба кимоно Дайичи-сама. Они, как обычно, притворились больными, а сами убежали из дома, переоделись, и отправились в город. Собираясь идти на праздник, Дайичи-сама стал одеваться, велел жене принести новый веер, отпер сундук, но нашел там только горсть пыли. Дайичи-сама страшно разгневался, а Юки-сан заплакала, и сказала:
- Господин мой, какое горе, мыши прокрались в сундук и испортили одежду. Видно, вам придётся остаться дома, вместе со мной, ничего не поделаешь.
Молодой господин видел, что на самом деле случилось с одеждой отца, и воспылал страшным гневом. Он бросился в горы, и стал призывать духа горы Наияма, а когда зеленый человечек появился, молодой господин низко поклонился ему, и сказал: помоги мне, учитель, матушка сделала страшную вещь, и теперь мой отец не сможет попасть на праздник.
Дух горы спросил его:
- А сам ты разве не хочешь попасть на праздник?
- Я был бы очень рад, - ответил молодой господин, - но ведь у меня тоже нет ничего кроме этого старого латаного-перелатаного косоде. Не могу же я показаться в таком виде перед принцем.
- Я дам тебе все, что нужно, - сказал дух.
Молодой господин снова поклонился ему, и сказал:
- Учитель, если вы можете дать мне хорошую одежду, лучше дайте мне что-нибудь для батюшки. Он уже в летах, попасть на праздник и увидеть кортеж принца будет для него такой радостью!
Дух горы рассмеялся скрипучим смехом, и сказал:
- Ты настоящий почтительный сын, и поступаешь, как люди делали в древности, поэтому я там одежду и для тебя, для него. Ты можешь идти на праздник, но только помни, что должен вернуться домой до рассвета, иначе быть беде.
Дух сунул свою страшную трёхпалую зелёную лапу в трещину в камне, и вынул два прекрасных черных шелковых кимоно, верхнее из которых было расшито сосновыми ветвями, символизирующими долголетие и твердость в жизненных невзгодах. Это будет для отца, сказал молодой господин, ибо негоже мне быть одетым лучше него. Себе он взял простое чёрное шелковое кимоно без вышивки, а когда развернул, то увидел, что на левом рукаве его был написан иероглиф "Достоинство". Сейчас-то все носят такую одежду, иной раз и на женщинах увидишь кимоно с иероглифом "кукушка" или "сакура", а тогда это было в новинку.
Молодой господин радостно вернулся домой, вошел к отцу, поклонился и сказал: батюшка, теперь вы можете идти на праздник. Дайичи-сама очень обрадовался, но на вопросы, откуда одежда, молодой господин ничего ответить не мог.
Тогда Юки-сан закричала:
- Негодяй, немедленно признавайся! Ты ведь, должно быть, украл ее? - И ударила молодого господина по голове.
Дайичи-сама на это ничего не сказал, вышел, оделся, сел на коня и отправился в город на праздник.
Молодой господин дождался, пока отец уедет, и ушел в горы, будто бы снова за хворостом. Там он переоделся, препоясался мечом, и пошёл в город по горной дороге пешком, потому что коня у него не было. До города было далеко, но он не унывал, и надеялся застать хотя бы окончание праздника. Однако, на повороте дороги, ему встретился красивый паланкин, несомый четырьмя сильными носильщиками. Они почтительно приветствовали его, и сказали: "Молодой господин, как мы видим, ты идёшь в город на праздник. Мы почтём за честь отнести тебя." Молодой господин понял, что их послал дух горы.
На празднике было очень весело, собралось много народу. Кортеж принца приехал еще засветло, и все жители собрались, смотреть, как он прошествует, вот было зрелище! Дайичи-сама потом рассказывал, что принц ехал в экипаже, украшенном свежесрезанными цветами хаги, и за ним следовало множество стражников в одинаковой алой охотничьей одежде, и у каждого к поясу был привешен свиток. Вечером зажгли фонари, и город словно бы осветился сотнями звезд, было очень красиво. Ближе к ночи, когда вышла полная луна, на главной площади города, которую, по приказу принца, окружили знаменами, были назначены самурайские поединки.
Сыновья Юки-сан тоже выскочили в круг биться, но они совсем не умели драться на мечах, и только опозорились, когда стало ясно, что у них и оружия-то нет. Дайичи-сама всё видел, и видел, как они были одеты, но промолчал, да и что тут скажешь. Однако, кроме них собралось множество самураев, и все они сражались по двое, доказывая принцу свою отвагу.
Молодой принц долго смотрел на поединки из своего экипажа, но внезапно он поднялся и сказал:
- Я тоже хочу драться на мечах. Найдётся ли в городе человек достаточно смелый, чтобы принять мой вызов?
Никто в толпе, конечно, не осмелился принять вызов принца, потому, что, принц был отважен, как тигр, и нужно было обладать большим искусством, чтобы, защищаюсь от него, не повредить ему, и не потерять собственную жизнь.
Никто в толпе не осмеливался принять вызов, но наконец, наш молодой господин вышел в окруженную знаменами площади, и сказал:
- Государь, я готов биться с вами, но только я боюсь, что вы разгневаетесь, если мне случится одолеть вас.
Молодой принц громко рассмеялся, и сказал:
- Поединок должен быть честным. Если ты сможешь одолеть меня, я признаю это, и награжу тебя. Как я погляжу, других смельчаков, кроме тебя тут не нашлось. Скажи мне свое имя, и какого ты рода.
- Меня называют учеником духа горы Наияма, - сказал молодой господин. Он поклонился принцу, вынул свой волшебный меч, и они вступили в бой.
Это был великий бой, несколько раз молодому принцу почти случилось одолеть молодого господина, но тот дрался очень хорошо, и сумел отбить атаки принца, не повредив ему.
Наконец, принц утомился, и сказал:
- Я вижу, победа за тобой. Вот твоя награда.
Он снял своей руки золотой браслет, и надел на руку молодому господину. Тогда молодой господин преклонил колени, и поклялся служить ему до самой смерти.
В ту ночь поединков больше не было, и принц велел устроить прямо на площади праздник, слуги его стали оделять людей подарками, но молодой господин помнил предостережение духа горы, и как можно скорее отправился домой. Он и так беспокоился о том, что припозднился, и носильщики во весь дух несли его к дому. Однако, стоило небу осветиться первыми лучами рассвета, как носильщики вдруг превратились в каменных ящерок и разбежались, а сам паланкин стал горстью опавшей листвы. Вот ведь, какие бывают чудеса на свете! К счастью это было уже недалеко от дома, и молодой господин продолжал путь. Однако, поднялась такая метель, что он вернулся домой чуть живой от холода, а Дайичи-сама и вовсе пришлось заночевать в городе. Молодой господин надел свое старое косоде, свернул черное кимоно, положил рядом волшебный меч, и лёг спать. Он так устал и замерз в дороге, что уснул прямо на кухне, рядом с очагом.
Дайичи-сама из-за метели вернулся только на следующий день, следом за ним плелись сыновья Юки-сан, которые, заблудившись и едва не замерзнув насмерть в дороге, чудом нашли ночлег в той же гостинице, что и он. Дайичи-сама пришлось еще и заплатить за их ночлег!
Дайичи-сама приказал подать себе чаю, и рассказал Юки-сан обо всём, что видел в городе, и про поединок принца с духом горы. Он сказал также, что кимоно ее сыновей ему знакомы, так что всем троим не поздоровится, вынул большую палку, и велел позвать их. Тогда Юки-сан велела сыновьям спрятаться, а сама прокралась на кухню, где у очага спал молодой господин, выхватила одежду у него из-под его головы, и закричала на весь дом:
- Откуда у тебя эта одежда, Моэгара-кун? где ты взял её? ты её тоже украл? Тебе ведь не на что было купить ее! А я говорила, что он украл и кимоно, расшитое сосновыми ветвями! Неужто ты собственного отца заставил идти на праздник в краденой одежде? Ты опозорил нас!
На шум из своей комнаты пожаловал Дайичи-сама, сбежались слуги.
Молодой господин растерялся, и ничего не смог ответить.
Тогда Дайичи-сама разгневался, выгнал его из дома, и сказал:
- Не показывайся больше мне на глаза, если только ты не можешь объяснить, откуда ты взял свою и мою одежду, и тот меч, который лежит рядом с тобой.
Он велел Юки-сан взять оба кимоно и меч, и спрятать в сундук.
Прошло несколько дней. Молодой господин должен был спать на кухне, среди слуг, и не смел появляться в доме. На душе у него было тяжело, но, каждый раз, когда он вспоминал праздник фонарей и поединок с принцем, он улыбался.
Однажды Дайичи-сама зашёл зачем-то на кухню, увидел его раздувающим огонь, и закричал:
- Что ты здесь делаешь! Я же сказал тебе, чтобы ты убирался вон!
Он приказал связать молодого господина, и запереть в сарае, хотя тот и твердил, что невиновен. Никто из слуг не осмелился заступиться за него.
Наутро все мы проснулись от того, что в ворота усадьбы колотили какие-то люди. Это был большой вооруженный отряд, и мы все очень испугались.
Привратник подошел и грозно спросил:
- Кто вы такие, почему шумите?
Ему закричали в ответ:
- Мы самураи, служащие Великому Сыну! Откройте ворота, и немедленно приведите к нам самурая, называющего себя учеником духа горы Наияма.
Юки-сан вышла к воротам и закричала:
- Здесь нет никаких учеников, уходите прочь!
- Вы изволите лгать, - грубо ответил начальник стражи. - Я сам, по приказу принца, проследил юного самурая в черном кимоно до этих ворот, и видел, как он вошел сюда! Я должен доставить его в замок. Довольно болтовни, извольте позвать сюда ученика духа горы Наияма, иначе вам не поздоровится!
Юки-сан побежала к мужу, и сказала:
- Господин мой, нам нужно кого-нибудь выдать им, иначе они не оставят вас в покое. Мой старший сын готов пожертвовать жизнью за вас. Сейчас он выйдет к ним, и скажет, что он и есть ученик духа горы Наияма.
Дайичи-сама согласился, не видя другого выхода.
Старший сын Юки-сан вышел к стражника, принял горделивую осанку, и сказал:
- Я и есть ученик духа горы. Что вам от меня нужно?
- Докажи, что это ты, - ответил начальник стражи.
Старший сын Юки-сан растерялся.
- Вынимай свой меч, - сказал начальник стражи, - и попробуй отразить три моих удара. Тогда я тебе поверю.
- У меня нет меча, - жалобно сказал старший сын Юки-сан, и побежал прочь. Про таких точь-в-точь и говорят: прикинулась ворона бакланом, да и утонула! Самураи посмеялись над ним, и стали бросать ему вслед комьями грязи, а после начали снова стучать в ворота, и кричать:
- Вы хотели обмануть нас! Немедленно подавайте нам ученика духа горы Наияма!
Юки-сан выслала своего младшего сына, но с ним случилось та же беда.
Тогда самураи принца в третий раз стали стучать ворота, и закричали:
- Немедленно выдайте нам ученика духа горы Наияма, не то мы подожжем дом!
Дайичи-сама встревожился, пожаловал к воротам сам, и произнес:
- Меня зовут Сато Дайичи, мой благородный отец служил покойному государю, как я всю жизнь верно служил нынешнему. Я даже потерял два пальца на руке, поэтому не могу больше держать меч. Я не заслужил такого обращения. В моём доме нет никаких духов. А если бы были, я бы вызвал заклинателя. Прошу вас, уходите и не позорьте меня.
Начальник стражи ответил ему твёрдо, но очень почтительно:
- Мой принц отдал приказ, чтобы я привёл к нему ученика духа горы Наияма. Если вы не можете выдать мне этого юношу, я буду иметь честь арестовать вас.
Молодой господин в своем сарае все это слышал, ужасно испугался, начал биться всем телом в дверь, и сломал ее. Он выскочил, как был, в старом заплатанном косоде, со склоченными волосами, и связанными руками, к воротам, и сказал:
- Оставьте в покое батюшку! Я тот, кого Вы ищете.
Самураи все как один расхохотались, и тогда он сказал:
- Хотя у меня тоже нет меча, потому что он заперт в сундуке у матушки, но если кто-нибудь развяжет мне руки и одолжит мне клинок, несмотря на бессонницу и усталость, я сумею доказать, что я и есть ученик духа горы Наияма.
Начальник стражи приказал разрезать верёвки, и дать ему меч. Молодой господин вступил в поединок с несколькими стражами подряд, и ранил каждого, а после вступил в поединок с начальником стражи, и едва не убил его. После он вернул меч, и попросил прощения за свою горячность.
Начальник стражи сказал:
- Похоже, что вы и есть ученик духа горы Наияма. Во всяком случае, вы сражаетесь, как подобает настоящему самураю. Однако, если у вас есть ещё какие-нибудь доказательства, сделайте милость показать их, чтобы мне не ошибиться.
Тогда молодой господин отбросил рукав своего заплатанного кимоно, и показал державшийся у него на плече золотой браслет принца.
Стражники сразу бросились перед ним на землю, поклонились, и сказали:
- Извольте следовать за нами во дворец, пожалуйста.
- Хорошо, - сказал молодой господин, - я приду, но благоволите подождать немного, мне нужно переодеться и привести себя в порядок.
Он подошел к дому, где ждали Дайичи-сама и Юки-сан, и ему было позволено войти.
- Моэгара-кун не может отправляться в замок, - сказала Юки-сан, - он же опозорит нас всех. У нас в доме нет никакой приличной одежды!
- Пусть матушка соблаговолит вернуть мне то кимоно, которое она назвала краденым, - ответил молодой господин. - Я уже показывался в нем перед принцем, и заслужил славу, и я не украл его, а получил в подарок от духа горы, что уж теперь скрывать.
Тогда Юки-сан залилась слезами, и сказала:
- Я не могу вернуть его тебе, я продала его, как и твой меч, для того, чтобы купить лекарство моим сыновьям. Лекарства очень дорого стоят!
Дайичи-сама рассердился, и сказал:
- А где моё?
- Нету, - заплакала Юки-сан, - я продала его тоже, и купила риса, иначе нам всем нечего было бы есть.
Дайичи-сама замахнулся на неё, и хотел прибить, но молодой господин воскликнул:
- Батюшка, не бейте матушку, прошу вас, я что-нибудь придумаю.
Он преклонил колени, сложил перед грудью ладони, и произнёс:
- Учитель, покажи свою силу, помоги мне.
В тот же миг, камешек на домашнем алтаре задрожал, покатился, ударился об пол, и перед ним предстал страшный зелёный человечек, который сказал:
- Наконец-то я могу отдать свой долг этому семейству. Ты, Ичи-кун, - это он так обратился к господину, - когда был маленьким, на этой горе спас небольшого змееныша, пересадив его из лужицы, куда он свалился, на камень. А это я и был. Теперь у меня есть возможность отдать долг вашей семье.
Дух горы поклонился, и преподнёс молодому господину прекрасное кимоно из желтого шелка, сплошь затканное по подолу стеблями бамбука, катану, вакиджаши и танту, с ножнами, инкрустированными драгоценными камнями, а также отличную кожаную перевязь для ношения мечей. После этого он еще раз поклонился семье и исчез навсегда. А Юки-сан так испугалась его появления, что лишилась чувств, и пришла в себя только к вечеру.
Молодой господин переоделся, я расчесала ему волосы, не пожалев масла, и он стал хорош, ну точно сам Изанаги. Дайичи-сама дал ему своего коня, благословил напоследок, и он отправился в замок бок о бок с начальником стражи.
Принц изволил встретить молодого господина во внутреннем дворе замка, на галерее сидело множество придворных дам, и рукава их одежд выбегали из-за ширм.
Принц сказал:
- Хоть ты и называешь себя учеником духа горы Наияма, а ведь ты Сато Ичиро, и твой отец верно служил моему отцу. Ты показал мне свое искусство, и я хочу, чтобы ты стал начальником моей гвардии, и учил биться моих сыновей, когда те подрастут.
Молодой господин преклонил колени, и сказал:
- Почту за честь.
Неожиданно с галереи раздался голос придворной дамы по имени Кумо, которая воскликнула:
- Всюду оленя стон:
Там — за бамбуковой рощей,
Тут — перед ивой речной!
Молодой принц очень удивился, и не понял, к чему она произнесла это хайку, и отчего изменила в нем первую строку, и тогда старшая придворная дама сказала:
- Да ведь это же тот юноша, из-за которого потеряла покой и сон Янаги-сан!
Оказалось, что у покойного государя была воспитанница по имени Миэ, которая росла во дворце вместе с молодыми принцессами. Она была очень тоненькая, и ее прозвали Янаги-сан, Госпожа Ивушка. Поговаривали, что это дочь покойного государя от молодой богомолки, которую он встретил в бухте Камакуры, когда ездил в паломничество в храм Хасе-дера, через пять лет после женитьбы, просить богиню Каннон послать ему наследника, но этого наверное никто не знает. Оказалось, некорое время назад, сопровождавшие принца придворные пришли вечером при луне побеседовать с дамами, рассказали про самурайский поединок, и на все лады стали превозносить ученика духа горы Наияма, так что Янаги-сан влюбилась в него. С той пары она заболела, чахла, словно увядший вьюнок, и все во дворце всерьез опасались за её жизнь, и даже государь присылал трижды на день справляться о ее здоровье. И никто не знал, что она расхворалась от любви. Однако, когда ученик духа горы Наияма пожаловал во дворец, придворные дамы увидели его с галереи, сказали ей об этом, и Янаги-сан тотчас выздоровела.
Принцу рассказали всю эту историю, и он произнес:
- Если хочешь, ты можешь взять ее в жены, потому что она так расхворалась от любви к тебе, что никого другого видеть не хочет.
Молодой господин ответил:
- Я к цветущим вишням плыву.
Но застыло весло в руках:
Ива на берегу!
Все потом говорили, что он, хотя ив воспитывался в глуши, а сумел ответить не хуже настоящего придворного! Вскоре он женился на Миэ-сама, а вот теперь у них родился сын, наш маленький господин.
Вот и вся история про духа горы Наияма, и говорят, что с той поры никто его больше с той поры не видел, а молодому господину до сих пор на мечах равных нет, все это признают, вот так-то.
Надо сказать, будучи изложена на японском, в соответствующих языковых парадигмах, вся эта история имеет полный смысл. Отец женился после смерти матери - правильно сделал, иначе кто бы воспитывал дочь? Мачеха третирует падчерицу, отпустила слуг и заставляет ее работать по дому - самое нормальное дело, никому и в голову не придет упрекнуть ее, в том числе падчерице. Фей вообще полно кругом - короче, в этой ситуации, дисбелиф вызывает только одна что часть истории - про социальный лифт. Для женщины это решительно невозможно.
Короче, вот:
Если вы придвинете поближе ко мне хибачи, я, так и быть, расскажу вам историю. Следовало бы, конечно, спросить угощения за рассказ, ну да уж ладно. Но только скажите кто-нибудь девушкам, чтобы перестали шуметь. Раскаркались, как стая ворон, они разбудят маленького господина, куда это годится!
- Девушки тоже хотят послушать историю про духа с горы Наияма, Миёри-сан.
- А, ну хорошо, пусть идут сюда. Только скажите им, что шуметь нельзя, пусть сядут тихо у стены и слушают.
А я расскажу вам, так и быть, только раздуйте угли посильнее, да так, чтобы зола не летела.
Когда ещё жив был покойный император, в нашей провинции проживал один самурай, очень хорошего рода, хотя и не очень богатый, не в обиду сказать, да ведь говорят же, буддой притвориться можно, а богачом - никак. Вы уж сами понимаете, наверное, что я говорю про покойного Дайичи-сама. Когда ему было 16 лет, отец взял ему в жены дочь своего старого друга. А уж какая красавица была Казуми-сама, просто заглядение, все говорили, что этой девушке, как говорится, позавидовали бы цветы и к ней воспылала бы ревностью луна. И вот, в положенное время, у них родился сын, да только Кадзуми-сама померла родами. Все говорили ему, как срок траура после смерти жены прошел, что нужно жениться снова, но Дайичи-сама не хотел. Только через десять лет он взял за себя вдову одного самурая из нашей же провинции, и сделал доброе дело, потому что муж ее погиб, когда в горах на него напали разбойники, а родни у Юки-сан не осталось. У этой женщины было два сына, возрастом чуть помладше нашего молодого господина. Да только сама она была холодная как ее собственное имя. Никого не любила, кроме своих сыновей. А вот уж их она всячески баловала, так, бывало и просидит весь день, шьет им что-нибудь, или готовит для них сладости.
После войны, однако, как вы, наверное, помните, а впрочем, вы слишком молоды чтобы помнить это, наступили тяжкие времена. Не хватало ни денег, ни риса, голодно было. Нашему господину пришлось отпустить домой слуг, потому что прокормить их было нечем. Оставили только самых старых, вроде меня, ведь я была кормилицей Дайичи-сама, и вырастила его. Решили запереть ворота усадьбы, и пробавляться чем придёться. Иногда даже Дайичи-сама, случалось, изволил рубить дрова, и никогда не жаловался, это, говорил самураю не зазорно, все равно, что тренировка. Конечно, молодые хозяева тоже стали помогать хозяйству. Но наш молодой господин делал всю работу по дому с охотой, а сыновья Юки-сан только и знали, что отлынивать. Они любили лежать на солнышке, есть сладости, когда доводилось, и петь песни, подслушанные в городе, не зная забот, как говорится, как священник в последний день года, а Юки-сан их всегда перед господином выгораживала, дескать, растут болезненными, надо дать им отдохнуть. Молодой господин, однако, не ленился, делал работу троих. Он так хорошо раздувал хибачи, и огонь в очаге на кухне, мог развести пламя из единого потухшего уголька, что его всегда просили помочь и слуги, и служанки, и даже сама Юки-сан. Потому он часто ходил с пятнами золы на одежде. Сыновья Юки-сан за это прозвали его Моэгара-ани, Старший Братец Пепел, и Юки-сан тоже нередко так обращалась к нему, даже и при слугах: Эй, Моэгара-кун, займись-ка хибачи, пора подавать чай для господина... Глядя на неё, слуги стали звать его так же. Я их, бывало, одергивала: как не стыдно так обращаться к молодому господину, но они только отмахивались: мы, дескать, служили Дайичи-сама ещё до войны, мы ведь в шутку, и он не обижается. Молодой господин и правда не обижался, он всегда был доброго нрава.
Однажды молодой господин отправился в горы за хворостом. Сыновья Юки-сан, как обычно, притворились больными, лежали у себя в комнате, и охали, словно их терзал жар. А когда молодой хозяин удалился, они забрались на кухню, вытащили у меня всю бобовую пасту, которую я приготовила, чтобы сделать сладкие пирожки для Дайичи-сама, забрались в беседку, и стали петь песни, точно нынче праздник. Молодой господин, тем временем, ушел далеко в горы, и набрал много хвороста. Он перевязал вязанку верёвкой, и невольно задержал в руке удобную ухватистую палку, и принялся размахивать ею, как мечом.
И вдруг он услышал высокий отвратительный голос:
- Никуда не годится! Мечом так махать нельзя!
- Кто ты такой? - с понятным гневом воскликнул молодой хозяин.
- Я дух этой горы, - сказал противный голосочек, и из-за камня вышел маленький зелёный человечек, с огромными, круглыми и страшными, как у китайцев, глазами, и острыми ушами, точно у кошки.
- Смотри, как надо! - сказал человечек, достал из воздуха сверкающий меч, и принялся скакать туда и сюда, показывая, как правильно наносить удары. Молодой господин внимательно следил за ним, а потом признался:
- Хоть родом я и самурай, меня никто не учил драться на мечах. Мой отец немолод и, к сожалению, нездоров. Если бы ты научил меня биться, я был бы до конца дней благодарен тебе.
- Я согласен, - сказал человечек. - Но сперва ты должен научиться биться на палках, а потом уж браться за меч. Все молодые самураи так делают.
С той пары молодой господин часто приходил на гору Наияма, чтобы учиться у духа горы его искусству. Он очень быстро научился биться на палках, а после попросил у отца настоящий меч. Дайичи-сама не позволил ему взять старинный фамильный клинок, и молодой господин был вне себя от горя. Он посетовал об этом духу горы, и тогда дух дал ему свой меч, чудесный, из светлой стали, с рукоятью, затянутой акульей кожей. Молодой господин спрятал меч под камнем в горах, обернув своей единственной катагину, чтобы уберечь от влаги, а сам всегда с тех пор ходил в одном заплатанном косоде. Дух горы научил его не только владеть мечом, но также слагать хайку и писать тонкой кистью, которую он сделал из пряди волос молодого господина, привязав их к палочке, а вместо чернил брал горную грязь, которую растирал, словно в тушечнице, в ямке горного камня.
И вот однажды пришел слух, что в городе будет праздник фонарей. А еще говорили, что этот праздник почтить своим присутствием таиши, принц, сын покойного государя и прекрасной нёго Кику-сан, который возвращался из паломничества в Исэ.
Дайичи-сама решил отправиться на праздник, и поглядеть на кортеж принца. У него было два хороших кимоно от прежнего времени, которые Юки-сан хранила запертыми в сундуке, и иногда доставала проветрить. Юки-сан очень просила взять её с собой, однако, денег на приличное кимоно для неё не было, и ей, волей-неволей, пришлось остаться дома. Сыновья ее тоже очень хотели показаться на празднике, потому что говорили, что там будут не только фонари, но также поединки между самураями, и заливались слезами при мысли о том, что не могут пойти. Молодой господин утешал их, говоря: "Полно вам, разве и мне не хочется тоже пойти на праздник? Что же расстраиваться попусту, вот батюшка сходит на праздник, а когда вернется, обо всем расскажет нам", но они ничего не хотели слушать.
Юки-сан не могла выдержать их слез, и тайком отдала им оба кимоно Дайичи-сама. Они, как обычно, притворились больными, а сами убежали из дома, переоделись, и отправились в город. Собираясь идти на праздник, Дайичи-сама стал одеваться, велел жене принести новый веер, отпер сундук, но нашел там только горсть пыли. Дайичи-сама страшно разгневался, а Юки-сан заплакала, и сказала:
- Господин мой, какое горе, мыши прокрались в сундук и испортили одежду. Видно, вам придётся остаться дома, вместе со мной, ничего не поделаешь.
Молодой господин видел, что на самом деле случилось с одеждой отца, и воспылал страшным гневом. Он бросился в горы, и стал призывать духа горы Наияма, а когда зеленый человечек появился, молодой господин низко поклонился ему, и сказал: помоги мне, учитель, матушка сделала страшную вещь, и теперь мой отец не сможет попасть на праздник.
Дух горы спросил его:
- А сам ты разве не хочешь попасть на праздник?
- Я был бы очень рад, - ответил молодой господин, - но ведь у меня тоже нет ничего кроме этого старого латаного-перелатаного косоде. Не могу же я показаться в таком виде перед принцем.
- Я дам тебе все, что нужно, - сказал дух.
Молодой господин снова поклонился ему, и сказал:
- Учитель, если вы можете дать мне хорошую одежду, лучше дайте мне что-нибудь для батюшки. Он уже в летах, попасть на праздник и увидеть кортеж принца будет для него такой радостью!
Дух горы рассмеялся скрипучим смехом, и сказал:
- Ты настоящий почтительный сын, и поступаешь, как люди делали в древности, поэтому я там одежду и для тебя, для него. Ты можешь идти на праздник, но только помни, что должен вернуться домой до рассвета, иначе быть беде.
Дух сунул свою страшную трёхпалую зелёную лапу в трещину в камне, и вынул два прекрасных черных шелковых кимоно, верхнее из которых было расшито сосновыми ветвями, символизирующими долголетие и твердость в жизненных невзгодах. Это будет для отца, сказал молодой господин, ибо негоже мне быть одетым лучше него. Себе он взял простое чёрное шелковое кимоно без вышивки, а когда развернул, то увидел, что на левом рукаве его был написан иероглиф "Достоинство". Сейчас-то все носят такую одежду, иной раз и на женщинах увидишь кимоно с иероглифом "кукушка" или "сакура", а тогда это было в новинку.
Молодой господин радостно вернулся домой, вошел к отцу, поклонился и сказал: батюшка, теперь вы можете идти на праздник. Дайичи-сама очень обрадовался, но на вопросы, откуда одежда, молодой господин ничего ответить не мог.
Тогда Юки-сан закричала:
- Негодяй, немедленно признавайся! Ты ведь, должно быть, украл ее? - И ударила молодого господина по голове.
Дайичи-сама на это ничего не сказал, вышел, оделся, сел на коня и отправился в город на праздник.
Молодой господин дождался, пока отец уедет, и ушел в горы, будто бы снова за хворостом. Там он переоделся, препоясался мечом, и пошёл в город по горной дороге пешком, потому что коня у него не было. До города было далеко, но он не унывал, и надеялся застать хотя бы окончание праздника. Однако, на повороте дороги, ему встретился красивый паланкин, несомый четырьмя сильными носильщиками. Они почтительно приветствовали его, и сказали: "Молодой господин, как мы видим, ты идёшь в город на праздник. Мы почтём за честь отнести тебя." Молодой господин понял, что их послал дух горы.
На празднике было очень весело, собралось много народу. Кортеж принца приехал еще засветло, и все жители собрались, смотреть, как он прошествует, вот было зрелище! Дайичи-сама потом рассказывал, что принц ехал в экипаже, украшенном свежесрезанными цветами хаги, и за ним следовало множество стражников в одинаковой алой охотничьей одежде, и у каждого к поясу был привешен свиток. Вечером зажгли фонари, и город словно бы осветился сотнями звезд, было очень красиво. Ближе к ночи, когда вышла полная луна, на главной площади города, которую, по приказу принца, окружили знаменами, были назначены самурайские поединки.
Сыновья Юки-сан тоже выскочили в круг биться, но они совсем не умели драться на мечах, и только опозорились, когда стало ясно, что у них и оружия-то нет. Дайичи-сама всё видел, и видел, как они были одеты, но промолчал, да и что тут скажешь. Однако, кроме них собралось множество самураев, и все они сражались по двое, доказывая принцу свою отвагу.
Молодой принц долго смотрел на поединки из своего экипажа, но внезапно он поднялся и сказал:
- Я тоже хочу драться на мечах. Найдётся ли в городе человек достаточно смелый, чтобы принять мой вызов?
Никто в толпе, конечно, не осмелился принять вызов принца, потому, что, принц был отважен, как тигр, и нужно было обладать большим искусством, чтобы, защищаюсь от него, не повредить ему, и не потерять собственную жизнь.
Никто в толпе не осмеливался принять вызов, но наконец, наш молодой господин вышел в окруженную знаменами площади, и сказал:
- Государь, я готов биться с вами, но только я боюсь, что вы разгневаетесь, если мне случится одолеть вас.
Молодой принц громко рассмеялся, и сказал:
- Поединок должен быть честным. Если ты сможешь одолеть меня, я признаю это, и награжу тебя. Как я погляжу, других смельчаков, кроме тебя тут не нашлось. Скажи мне свое имя, и какого ты рода.
- Меня называют учеником духа горы Наияма, - сказал молодой господин. Он поклонился принцу, вынул свой волшебный меч, и они вступили в бой.
Это был великий бой, несколько раз молодому принцу почти случилось одолеть молодого господина, но тот дрался очень хорошо, и сумел отбить атаки принца, не повредив ему.
Наконец, принц утомился, и сказал:
- Я вижу, победа за тобой. Вот твоя награда.
Он снял своей руки золотой браслет, и надел на руку молодому господину. Тогда молодой господин преклонил колени, и поклялся служить ему до самой смерти.
В ту ночь поединков больше не было, и принц велел устроить прямо на площади праздник, слуги его стали оделять людей подарками, но молодой господин помнил предостережение духа горы, и как можно скорее отправился домой. Он и так беспокоился о том, что припозднился, и носильщики во весь дух несли его к дому. Однако, стоило небу осветиться первыми лучами рассвета, как носильщики вдруг превратились в каменных ящерок и разбежались, а сам паланкин стал горстью опавшей листвы. Вот ведь, какие бывают чудеса на свете! К счастью это было уже недалеко от дома, и молодой господин продолжал путь. Однако, поднялась такая метель, что он вернулся домой чуть живой от холода, а Дайичи-сама и вовсе пришлось заночевать в городе. Молодой господин надел свое старое косоде, свернул черное кимоно, положил рядом волшебный меч, и лёг спать. Он так устал и замерз в дороге, что уснул прямо на кухне, рядом с очагом.
Дайичи-сама из-за метели вернулся только на следующий день, следом за ним плелись сыновья Юки-сан, которые, заблудившись и едва не замерзнув насмерть в дороге, чудом нашли ночлег в той же гостинице, что и он. Дайичи-сама пришлось еще и заплатить за их ночлег!
Дайичи-сама приказал подать себе чаю, и рассказал Юки-сан обо всём, что видел в городе, и про поединок принца с духом горы. Он сказал также, что кимоно ее сыновей ему знакомы, так что всем троим не поздоровится, вынул большую палку, и велел позвать их. Тогда Юки-сан велела сыновьям спрятаться, а сама прокралась на кухню, где у очага спал молодой господин, выхватила одежду у него из-под его головы, и закричала на весь дом:
- Откуда у тебя эта одежда, Моэгара-кун? где ты взял её? ты её тоже украл? Тебе ведь не на что было купить ее! А я говорила, что он украл и кимоно, расшитое сосновыми ветвями! Неужто ты собственного отца заставил идти на праздник в краденой одежде? Ты опозорил нас!
На шум из своей комнаты пожаловал Дайичи-сама, сбежались слуги.
Молодой господин растерялся, и ничего не смог ответить.
Тогда Дайичи-сама разгневался, выгнал его из дома, и сказал:
- Не показывайся больше мне на глаза, если только ты не можешь объяснить, откуда ты взял свою и мою одежду, и тот меч, который лежит рядом с тобой.
Он велел Юки-сан взять оба кимоно и меч, и спрятать в сундук.
Прошло несколько дней. Молодой господин должен был спать на кухне, среди слуг, и не смел появляться в доме. На душе у него было тяжело, но, каждый раз, когда он вспоминал праздник фонарей и поединок с принцем, он улыбался.
Однажды Дайичи-сама зашёл зачем-то на кухню, увидел его раздувающим огонь, и закричал:
- Что ты здесь делаешь! Я же сказал тебе, чтобы ты убирался вон!
Он приказал связать молодого господина, и запереть в сарае, хотя тот и твердил, что невиновен. Никто из слуг не осмелился заступиться за него.
Наутро все мы проснулись от того, что в ворота усадьбы колотили какие-то люди. Это был большой вооруженный отряд, и мы все очень испугались.
Привратник подошел и грозно спросил:
- Кто вы такие, почему шумите?
Ему закричали в ответ:
- Мы самураи, служащие Великому Сыну! Откройте ворота, и немедленно приведите к нам самурая, называющего себя учеником духа горы Наияма.
Юки-сан вышла к воротам и закричала:
- Здесь нет никаких учеников, уходите прочь!
- Вы изволите лгать, - грубо ответил начальник стражи. - Я сам, по приказу принца, проследил юного самурая в черном кимоно до этих ворот, и видел, как он вошел сюда! Я должен доставить его в замок. Довольно болтовни, извольте позвать сюда ученика духа горы Наияма, иначе вам не поздоровится!
Юки-сан побежала к мужу, и сказала:
- Господин мой, нам нужно кого-нибудь выдать им, иначе они не оставят вас в покое. Мой старший сын готов пожертвовать жизнью за вас. Сейчас он выйдет к ним, и скажет, что он и есть ученик духа горы Наияма.
Дайичи-сама согласился, не видя другого выхода.
Старший сын Юки-сан вышел к стражника, принял горделивую осанку, и сказал:
- Я и есть ученик духа горы. Что вам от меня нужно?
- Докажи, что это ты, - ответил начальник стражи.
Старший сын Юки-сан растерялся.
- Вынимай свой меч, - сказал начальник стражи, - и попробуй отразить три моих удара. Тогда я тебе поверю.
- У меня нет меча, - жалобно сказал старший сын Юки-сан, и побежал прочь. Про таких точь-в-точь и говорят: прикинулась ворона бакланом, да и утонула! Самураи посмеялись над ним, и стали бросать ему вслед комьями грязи, а после начали снова стучать в ворота, и кричать:
- Вы хотели обмануть нас! Немедленно подавайте нам ученика духа горы Наияма!
Юки-сан выслала своего младшего сына, но с ним случилось та же беда.
Тогда самураи принца в третий раз стали стучать ворота, и закричали:
- Немедленно выдайте нам ученика духа горы Наияма, не то мы подожжем дом!
Дайичи-сама встревожился, пожаловал к воротам сам, и произнес:
- Меня зовут Сато Дайичи, мой благородный отец служил покойному государю, как я всю жизнь верно служил нынешнему. Я даже потерял два пальца на руке, поэтому не могу больше держать меч. Я не заслужил такого обращения. В моём доме нет никаких духов. А если бы были, я бы вызвал заклинателя. Прошу вас, уходите и не позорьте меня.
Начальник стражи ответил ему твёрдо, но очень почтительно:
- Мой принц отдал приказ, чтобы я привёл к нему ученика духа горы Наияма. Если вы не можете выдать мне этого юношу, я буду иметь честь арестовать вас.
Молодой господин в своем сарае все это слышал, ужасно испугался, начал биться всем телом в дверь, и сломал ее. Он выскочил, как был, в старом заплатанном косоде, со склоченными волосами, и связанными руками, к воротам, и сказал:
- Оставьте в покое батюшку! Я тот, кого Вы ищете.
Самураи все как один расхохотались, и тогда он сказал:
- Хотя у меня тоже нет меча, потому что он заперт в сундуке у матушки, но если кто-нибудь развяжет мне руки и одолжит мне клинок, несмотря на бессонницу и усталость, я сумею доказать, что я и есть ученик духа горы Наияма.
Начальник стражи приказал разрезать верёвки, и дать ему меч. Молодой господин вступил в поединок с несколькими стражами подряд, и ранил каждого, а после вступил в поединок с начальником стражи, и едва не убил его. После он вернул меч, и попросил прощения за свою горячность.
Начальник стражи сказал:
- Похоже, что вы и есть ученик духа горы Наияма. Во всяком случае, вы сражаетесь, как подобает настоящему самураю. Однако, если у вас есть ещё какие-нибудь доказательства, сделайте милость показать их, чтобы мне не ошибиться.
Тогда молодой господин отбросил рукав своего заплатанного кимоно, и показал державшийся у него на плече золотой браслет принца.
Стражники сразу бросились перед ним на землю, поклонились, и сказали:
- Извольте следовать за нами во дворец, пожалуйста.
- Хорошо, - сказал молодой господин, - я приду, но благоволите подождать немного, мне нужно переодеться и привести себя в порядок.
Он подошел к дому, где ждали Дайичи-сама и Юки-сан, и ему было позволено войти.
- Моэгара-кун не может отправляться в замок, - сказала Юки-сан, - он же опозорит нас всех. У нас в доме нет никакой приличной одежды!
- Пусть матушка соблаговолит вернуть мне то кимоно, которое она назвала краденым, - ответил молодой господин. - Я уже показывался в нем перед принцем, и заслужил славу, и я не украл его, а получил в подарок от духа горы, что уж теперь скрывать.
Тогда Юки-сан залилась слезами, и сказала:
- Я не могу вернуть его тебе, я продала его, как и твой меч, для того, чтобы купить лекарство моим сыновьям. Лекарства очень дорого стоят!
Дайичи-сама рассердился, и сказал:
- А где моё?
- Нету, - заплакала Юки-сан, - я продала его тоже, и купила риса, иначе нам всем нечего было бы есть.
Дайичи-сама замахнулся на неё, и хотел прибить, но молодой господин воскликнул:
- Батюшка, не бейте матушку, прошу вас, я что-нибудь придумаю.
Он преклонил колени, сложил перед грудью ладони, и произнёс:
- Учитель, покажи свою силу, помоги мне.
В тот же миг, камешек на домашнем алтаре задрожал, покатился, ударился об пол, и перед ним предстал страшный зелёный человечек, который сказал:
- Наконец-то я могу отдать свой долг этому семейству. Ты, Ичи-кун, - это он так обратился к господину, - когда был маленьким, на этой горе спас небольшого змееныша, пересадив его из лужицы, куда он свалился, на камень. А это я и был. Теперь у меня есть возможность отдать долг вашей семье.
Дух горы поклонился, и преподнёс молодому господину прекрасное кимоно из желтого шелка, сплошь затканное по подолу стеблями бамбука, катану, вакиджаши и танту, с ножнами, инкрустированными драгоценными камнями, а также отличную кожаную перевязь для ношения мечей. После этого он еще раз поклонился семье и исчез навсегда. А Юки-сан так испугалась его появления, что лишилась чувств, и пришла в себя только к вечеру.
Молодой господин переоделся, я расчесала ему волосы, не пожалев масла, и он стал хорош, ну точно сам Изанаги. Дайичи-сама дал ему своего коня, благословил напоследок, и он отправился в замок бок о бок с начальником стражи.
Принц изволил встретить молодого господина во внутреннем дворе замка, на галерее сидело множество придворных дам, и рукава их одежд выбегали из-за ширм.
Принц сказал:
- Хоть ты и называешь себя учеником духа горы Наияма, а ведь ты Сато Ичиро, и твой отец верно служил моему отцу. Ты показал мне свое искусство, и я хочу, чтобы ты стал начальником моей гвардии, и учил биться моих сыновей, когда те подрастут.
Молодой господин преклонил колени, и сказал:
- Почту за честь.
Неожиданно с галереи раздался голос придворной дамы по имени Кумо, которая воскликнула:
- Всюду оленя стон:
Там — за бамбуковой рощей,
Тут — перед ивой речной!
Молодой принц очень удивился, и не понял, к чему она произнесла это хайку, и отчего изменила в нем первую строку, и тогда старшая придворная дама сказала:
- Да ведь это же тот юноша, из-за которого потеряла покой и сон Янаги-сан!
Оказалось, что у покойного государя была воспитанница по имени Миэ, которая росла во дворце вместе с молодыми принцессами. Она была очень тоненькая, и ее прозвали Янаги-сан, Госпожа Ивушка. Поговаривали, что это дочь покойного государя от молодой богомолки, которую он встретил в бухте Камакуры, когда ездил в паломничество в храм Хасе-дера, через пять лет после женитьбы, просить богиню Каннон послать ему наследника, но этого наверное никто не знает. Оказалось, некорое время назад, сопровождавшие принца придворные пришли вечером при луне побеседовать с дамами, рассказали про самурайский поединок, и на все лады стали превозносить ученика духа горы Наияма, так что Янаги-сан влюбилась в него. С той пары она заболела, чахла, словно увядший вьюнок, и все во дворце всерьез опасались за её жизнь, и даже государь присылал трижды на день справляться о ее здоровье. И никто не знал, что она расхворалась от любви. Однако, когда ученик духа горы Наияма пожаловал во дворец, придворные дамы увидели его с галереи, сказали ей об этом, и Янаги-сан тотчас выздоровела.
Принцу рассказали всю эту историю, и он произнес:
- Если хочешь, ты можешь взять ее в жены, потому что она так расхворалась от любви к тебе, что никого другого видеть не хочет.
Молодой господин ответил:
- Я к цветущим вишням плыву.
Но застыло весло в руках:
Ива на берегу!
Все потом говорили, что он, хотя ив воспитывался в глуши, а сумел ответить не хуже настоящего придворного! Вскоре он женился на Миэ-сама, а вот теперь у них родился сын, наш маленький господин.
Вот и вся история про духа горы Наияма, и говорят, что с той поры никто его больше с той поры не видел, а молодому господину до сих пор на мечах равных нет, все это признают, вот так-то.
