DH

[anariel_r]

Окончание Главы 34.

 Снитч. Бессильные пальцы Гарри забрались в мешочек на шее, и он вытащил снитч.

«Я открываюсь в конце».

Гарри, дыша быстро и тяжело, уставился на шарик. Теперь, когда ему хотелось, чтобы время шло как можно медленнее, сам он, казалось, прибавил скорость и понимание пришло так быстро, что чудилось, будто оно опередило самое мысль. Это был конец. Момент настал. Он прижал золотистый металл к губам и прошептал:

- Я скоро умру.

Металлическая сфера распахнулась. Гарри опустил свою трясущуюся руку, поднял под плащом палочку Драко и пробормотал:

- Люмос.

В двух половинках снитча покоился черный камень, по центру которого змеилась трещина. Камень воскрешения разломился по вертикальной линии, символизирующей Бузинную палочку, но треугольник и круг, изображающие плащ и камень, все еще можно было различить. 

И снова Гарри понял, не думая. Возвращать Дары Смерти не имело смысла, потому что он должен был присоединиться к ним. Это не он их нес, это они несли его.

Гарри закрыл глаза и три раза повернул в руке камень.

Он знал, что камень сработал, потому что вокруг него послышались тихие звуки: как будто невесомые ноги переступали по веточкам, устилавшим полосу земли, что служила опушкой лесу. Гарри открыл глаза и огляделся.

Они не были ни привидениями, ни живыми людьми – это было видно. Больше всего они напоминали Риддла, так давно выбравшегося из своего дневника: память, почти вернувшая себе тело. Материальностью уступавшие живым, но намного превосходившие привидения, они приближались к Гарри. И на каждом лице он видел ту же самую любящую улыбку.

Джеймс был теперь точно такого же роста, как Гарри. Он был в той одежде, в которой умер, непослушные волосы взъерошены, а очки сидят немного косо, как у мистера Уизли.

Сириус, высокий и красивый, был молод - Гарри его таким не видел. Он вышагивал с непринужденной грацией, засунув руки в карманы, с широкой улыбкой на лице. Люпин тоже был моложе и гораздо менее обтрепанный, чем в жизни, его шевелюра была гуще и темнее. Казалось, он был рад вернуться в знакомые места, где друзья так часто бродили в юности.

Но улыбка Лили была ярче всех. Приближаясь к Гарри, откинув за спину свои длинные волосы, она не сводила своих зеленых глаз, так похожих на глаза сына, с лица Гарри, - как будто никогда не смогла бы на него наглядеться.

- Ты такой смелый.

Гарри не мог говорить. Его глаза были прикованы к матери, и ему подумалось, что он хотел бы стоять и смотреть на нее вечно, не желая больше ни о чем.

- Ты уже почти на месте, - произнес Джеймс. – Осталось немного. Мы так… гордимся тобой.

- Это… больно?

Ребяческий вопрос сорвался с губ Гарри, прежде чем он успел его удержать.

- Умирать? Вовсе нет, - ответил Сириус. – Быстрее и легче, чем уснуть.

- А он захочет все сделать быстро. Он хочет поскорее все закончить, - проговорил Люпин.

- Я не хотел, чтобы ты умер, - сказал Гарри. Эти слова были произнесены помимо его хотения. – Вы все. Мне так жаль…

Его слова были в первую очередь обращены к Люпину, Гарри умолял его.

- …как раз тогда, когда у тебя появился сын… Римус, мне так жаль…

- Мне тоже, - сказал Люпин. – Жаль, что я никогда не узнаю его… но он будет знать, почему я умер, и я надеюсь, что он поймет меня. Я пытался сделать так, чтобы мир, в котором он будет жить, стал счастливее.

Зябкое дуновение, которое, казалось, исходило из самой чащи леса, приподняло волосы на лбу Гарри. Он знал, что они не скажут ему идти дальше, что это должно быть его собственное решение.

- Вы останетесь со мной?

- До самого конца, - произнес Джеймс.

- Они вас не увидят? – спросил Гарри.

- Мы часть тебя, - откликнулся Сириус. – Для всех остальных мы невидимы.

Гарри посмотрел на свою мать.

- Будь рядом со мной, - тихо произнес он.

И он двинулся в путь. Холод дементоров не коснулся его; он прошел сквозь него со своими спутниками: они были ему как Патронусы. Вместе они миновали заросли старых деревьев, чьи ветви смыкались, чьи узловатые корни переплетались под ногами. В темноте Гарри крепко прижимал к себе полы Плаща, углубляясь все дальше и дальше в лесную чащу. Он не знал, где именно находится Волдеморт, но чувствовал уверенность, что найдет его. Рядом с ним почти бесшумно шагали Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие вселяло в него храбрость, и благодаря им он был в состоянии ставить одну ногу впереди другой.

Тело и разум Гарри, казалось, престранным образом обособились друг от друга: его руки и ноги двигались без его сознательных усилий, как будто он был пассажиром, а не водителем тела, которое скоро должен был покинуть. Мертвые, что сопровождали его через лес, были для него гораздо реальнее, чем живые, оставшиеся в замке. Рон, Гермиона, Джинни и все прочие казались Гарри призраками, пока он, спотыкаясь и оскальзываясь, приближался к концу своей жизни, к Волдеморту…

Глухой звук и шепот: неподалеку пошевелился еще кто-то живой. Укрытый плащом Гарри замер на месте, оглядываясь вокруг и прислушиваясь, и его родители, Люпин и Сириус остановились тоже.

- Там кто-то есть, - прошептал неподалеку грубый голос. – У него есть плащ-невидимка. Вдруг это…

Из-за ближайшего дерева показались две фигуры. Их палочки вспыхнули, и Гарри увидел Яксли и Долохова, которые вглядывались в темноту, как раз туда, где стоял Гарри, его мать, его отец, Сириус и Люпин. Пожиратели Смерти явно ничего не видели.

- Я точно что-то слышал, - сказал Яксли. – Как ты думаешь, тварь какая-нибудь?

- Этот псих Хагрид держал здесь кучу всякой живности, - сказал Долохов, бросая взгляд через плечо.

Яксли посмотрел на часы.

- Время почти вышло. Час Поттера на исходе. Не придет он.

- Лучше вернуться, - сказал Яксли. – Узнаем, какие теперь планы.

И они с Долоховым повернулись и двинулись дальше в чащу леса. Гарри последовал за ними, зная, что они приведут его именно туда, куда он хотел придти. Он посмотрел по сторонам: мать улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.

Всего через несколько минут хода Гарри увидел впереди свет, и Яксли и Долохов вышли на прогалину. Гарри узнал это место: некогда здесь обитал чудовищный Арагог. Остатки его обширной паутины все еще были здесь, но Пожиратели Смерти изгнали отсюда орды порождений Арагога, чтобы те сражались на их стороне.

Посредине горел костер, и его мерцающий свет озарял толпу Пожирателей Смерти, застывших в молчаливом ожидании. Одни из них были все еще в масках и капюшонах, другие открыли свои лица. Чуть в стороне сидело двое великанов, отбрасывая огромные тени, их жестокие лица были словно грубо вытесаны из камня. Гарри увидел Фенрира: тот украдкой грыз свои длинные ногти; светловолосый здоровяк Раул промакивал свою кровоточащую губу. Гарри заметил Люциуса Малфоя – вид у него был испуганный и потерянный, - и Нарциссу, во ввалившихся глазах которой застыло мрачное предчувствие.

Все не сводили глаз с Волдеморта, который стоял, склонив голову, переплетя свои белые кисти поверх Бузинной палочки. Можно было подумать, будто он молится или считает про себя, и Гарри, все еще стоявший на краю поляны, вдруг ни с того ни с сего подумал о ребенке, который играет в прятки и считает, ожидая, пока спрячутся остальные. За головой Волдеморта, по-прежнему извиваясь и кружась, огромная змея Нагини плавала в своей сверкающей зачарованной сфере, похожей на громадный нимб.

Когда Долохов и Яксли вошли в круг, Волдеморт поднял взгляд.

- Ни следа, мой Господин, - произнес Долохов.

Выражение лица Волдеморта не изменилось. Его алые глаза, казалось, тлели в свете костра. Медленно он пропустил Бузинную палочку между своими длинными пальцами.

- Мой Господин…

Это заговорила Беллатриса, которая сидела рядом с Волдемортом, вся растрепанная. На ее лице виднелась кровь, но других повреждений заметно не было.

Волдеморт поднял руку, приказывая ей умолкнуть, и Беллатриса не произнесла больше ни слова, а только взирала на него в почтительном восторге.

- Я думал, что он появится, - произнес Волдеморт своим высоким звонким голосом, глядя на языки пламени. – Я ожидал его прихода.

Никто не заговорил. Казалось, они все испуганы как Гарри: его сердце с размаху колотилось изнутри о ребра, будто вознамерилось сбежать из тела, которое Гарри собирался отбросить. Его ладони были влажными, когда он стянул с себя Плащ-невидимку и запихал его под робу вместе с палочкой. Он не хотел воевать с искушением вступить в бой.

- Но, как видится, я… ошибся, - произнес Волдеморт.

- Нет, не ошибся.

Гарри произнес эти слова как мог громко, изо всех сил, какие у него оставались. Он не хотел, чтобы в его голосе слышался страх. Камень Воскрешения выскользнул из онемелых пальцев Гарри, и, вступая в круг света, краем глаза он увидел, как исчезли его родители, Сириус и Люпин. В тот момент он чувствовал, что никто не важен, только Волдеморт. Они остались вдвоем.

Но эта иллюзия исчезла так же быстро, как появилась. Великаны взревели, когда Пожиратели Смерти вскочили все как один: послышались крики, ахи, даже смех. Волдеморт застыл на месте, но его алые глаза нашли Гарри, и он смотрел, как Гарри идет к нему. Теперь их разделяло только пламя.

И тут раздался чей-то крик:

- Гарри!!! Нет!!!

Гарри повернулся: Хагрид, скрученный и замотанный, был привязан к дереву по соседству. Он отчаянно пытался высвободиться, и от рывков его массивного тела над головой у него тряслись ветви.

- Нет, нет!!! Гарри, что ты…

- Тихо! – рявкнул Роул и, взмахнув палочкой, заставил Хагрида замолчать.

Беллатриса, вскочив на ноги, переводила нетерпеливый взгляд с Волдеморта на Гарри. Ее грудь высоко вздымалась. Никто не двигался, только танцевали языки пламени, да змея сворачивалась и разворачивалась в своей сверкающей клетке за головой Волдеморта.

Гарри чувствовал свою палочку у груди, но не сделали и попытки достать ее. Он знал, что змея слишком хорошо защищена, знал, что не успеет он нацелить палочку на Нагини, как его поразят пятьдесят проклятий. Волдеморт и Гарри по-прежнему смотрели друг на друга, и теперь Волдеморт слегка склонил голову набок, изучая стоявшего перед ним подростка. Его безгубый рот скривила какая-то на редкость безрадостная улыбка.

- Гарри Поттер, - тихо произнес он. Его голос было не отличить от треска пламени. – Мальчик, Который Выжил.

Никто из Пожирателей Смерти не шелохнулся: они ждали. Все ждали. Хагрид все еще пытался освободиться, тяжело дышала Беллатриса, и Гарри вдруг ни с того ни с сего подумал о Джинни, об ее ослепительной красоте, об ее губах, прижавшихся к его губам…

Волдеморт уже поднял палочку. Голову он все еще держал набок, словно любопытный ребенок, которому охота узнать, что случиться, когда он сделает следующий шаг. Гарри снова посмотрел в алые глаза и пожелал, чтобы все произошло прямо сейчас, быстро, пока он еще в силах стоять, пока он не утратил самообладания, пока он не выдал своего страха…

Он увидел, как шевельнулся рот, увидел зеленую вспышку, и все исчезло.