NCP-32. С днем рождения Толкина!

[anariel_r]

ОСНОВНЫЕ РАСХОЖДЕНИЯ МЕЖДУ РАННИМИ ВЕРСИЯМИ
"ЗАПИСОК КЛУБА 'МНЕНИЕ'" (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

(i) Ранние версии Ночи 66-ой.

Ранее я упоминал о том, что со слов Лаудэма "мне кажется, что "Эарендель" - это особенное слово. Не древнеанглийское" (см. стр. 237 и прим. 37) начинается третий текст: та часть машинописного текста "F", которая идет дальше и до конца Ночи 66-ой (стр. 245), была отвергнута и заменена другим вариантом. Отвергнутую часть я буду называть "F1", а ее замену - "F2". То, что переработка происходила одновременно с созданием машинописи, явствует из факта, что в конце переделанного фрагмента именно машинопись "F2" продолжает текст до самого конца "Записок...".
До какого-то момента "F1" мало отклоняется от изначальной рукописи "E" - и для этой части имеет смысл дать лишь текст "F1".

- Во всяком случае, - сказал Лаудэм, - "Эарендель" - не древнеанглийское слово. Или, по крайней мере, и древнеанглийское, и нет. Думаю, это один из тех любопытных случаев "лингвистического совпадения", на которыми я давно бьюсь. Иногда мне кажется, что от них слишком поспешно отделались, объявив "случайными совпадениями". Вы знаете такие слова: они попадаются в любом словаре чужого языка и именно они будоражат любителей от филологии, понуждая их возводить один язык к какому-нибудь другому,

[стр. 300]
им известному; когда некое слово имеет почти такую же звуковую форму и смысл, что и соответствующее ему слово в английском, или латыни, или древнееврейском, или где там еще. Возьмем слово "mare" - "мужчина" на языке Новых Гебрид и латинское "maris", "marem" (1). Или другой пример, который в старых учебниках приводился как грозное предупреждение: тамильское "popol" означает "народ" или "народный сход", притом не имея никакого отношения к латинскому "populus" и производным от него, поскольку происходит от тамильского слова, означающего коврик, на котором члены совета устраиваются на корточках.
Осмелюсь сказать, что иные из этих пар и впрямь совершенно случайны - или, по крайней мере, интереса не представляют. Но мне думается, что может быть и так: слово как единство формы и смысла могло возникнуть разными путями, в разное время и в разных местах, и, тем не менее, результат может быть продуктом скрытого процесса созидания символа, который разными путями стремится к единой цели. Или, во всяком случае, "случай" может, так сказать, пробудить в разуме некое глубинное или спящее эхо, так что подобная форма приобретает схожее значение или эмоциональное наполнение. В каждом языке имеются слова, в которых обнаруживает свое присутствие гений этого языка, слова, чья форма, соответствуя общему стилю, являет великолепие или красоту, внятные всякому.
- Если я правильно все понял - хоть и не чувствую в этом уверенности, - произнес Маркисон, - то, полагаю, ты пытаешься сказать, что открыл слово "Эарендель" или нечто в этом роде в каком-то чужом языке. Так?
- Здесь я хотел бы вставить слово, - заговорил Джереми, который не мог усидеть на месте, точно птичка на ветке, с тех пор как было упомянуто имя "Эарендель". - Мы учимся укреплять наши воспоминания; но я пока не добился большого успеха. Тем не менее, у меня получилось чуть более четко связать слово "Нумэнор" с библиотекой (2), с чем я однажды столкнулся, когда работал над историями о привидениях. Я не могу увидеть это более четко - или не мог. Но стремление запомнить вытащило множество смутных сновидений той не самой приятной разновидности, когда ищешь нечто пропавшее: как будто бродишь по библиотекам в поисках потерянной книги, встревоженный, весь в пыли.
И две ночи назад мне приснился сон, из которого я до сих отчетливо помню один фрагмент. Я снял с высокой полки папку или картонный ящик, в котором нашел рукопись. Почерк прихотливый и довольно архаичный, но я, кажется, припоминаю, будто знал, что рукопись на самом деле не старинная (то ли по бумаге, то по чернилам, то ли откуда-то еще), а создана в нашем веке. То и дело попадались фрагменты, написанные незнакомым алфавитом.

[стр. 301]
- Я нашел тот пропавший листок из книги моего отца, - вмешался Лаудэм (3). - Показал его Джереми, и он уверен, что значки те же. Хотя мы и не преуспели в их расшифровке. Ни в одной книге этого алфавита найти не удалось.
- И что более странно, - продолжал Джереми, - ничто не связывает мое сновидение и привидевшуюся во сне рукопись с Эдвином Лаудэмом: рука совсем другая, хотя письмена те же. Старик Эдвин писал крупно и жирно, свободными мазками, и буквы получались округлые; а моя рукопись написана почерком более изящным и заостренным.
Увы, я не могу припомнить ничего определенного или связного из содержания моей рукописи-сновидения, - я называю ее так, потому что начинаю сомневаться, имеет ли этот сон хоть какое-то отношение к моей жизни наяву, - однако, по-моему, речь в ней шла о чем-то вроде легендарной истории (4), полной странных имен: кажется, все они принадлежали одному и тому же языку. Вот все. что я помню: часто попадалось название "Нумэнор" или "Нумэнорэ"; равно как и имя "Эарэндиль". Вы видите, имя почти то же самое, но пишется чуть иначе: "Эарэндиль".
Потому я думаю, что Арри должен быть прав. Это случай лингвистического совпадения, или согласованности, и ключ к нему мы не найдем в древнеанглийском. Нам не нужно беспокоиться насчет "родственников" слова "Эарендель" в близких английскому языках, как-то имен собственных "Орендель", "Аурвендиль" или "Хорвендил" у Саксона Грамматика (5).
- Но ведь зафиксировано лангобардское имя "Ауривандало"? - спросил Маркисон, умевший немало гитик. - Странно: и тут лангобарды.
- И то, - согласился Лаудэм.
- Хм, да, и существует связь между этими именами и звездами, - сказала Джереми. - Разве Тор не бросил палец с ноги Аурвендиля в небо, Арри (6)? И "Эарэндиль" в этом чужом языке совершенно точно связан со звездами. Почему-то я чувствую уверенность в этом (7). 
- Да, это так, - произнес Лаудэм. - Но в том языке это всего лишь легендарная связь, а не лингвистическая, по-моему. "Эарэндиль" значило "Друг моря" (8). Я совершенно в этом уверен, потому что... наверное, лучше мне вернуться с оборванной мысли.
Итак, со времени отплытия отца...

Следующий фрагмент в "E"/"F1" был сохранен в переработанной машинописи "F2" (стр. 237-238) до слов "великую повесть о Нумэноре" почти без изменений, и нет необходимости воспроизводить его повторно. Единственное расхождение между текста - это название "конической горы", и это различие очень важно для определения связи между текстами

[стр. 302]
"Затопление Анадунэ" и "Записками клуба 'Мнение'". Если в "F2" мы имеем "Оставлен Минул-Тарик, покинут Столп Небес!", в "E" название горы - "Мэнэльминда", исправленное карандашом на "Мэнэльтьюла", в то время как в "F1" гора - "Мэнэль-тубэль", исправленное на "Мэнэль-тубиль".
С слов "великую повесть о Нумэноре" все три текста, однако, начинают отличаться друг от друга, и сильнее всего расходятся рукопись "E" и первая машинопись "F1". Дальнейшее продолжение я взял из текста "E" (см. стр. 238 и далее).

Но по большей части за припомненными словами не стоит, так сказать, никакой системы: они как слова, которые глаз выхватывает из словаря, когда ищешь в нем что-то другое. Я не скоро принялся записывать их и использовать в языке, "составлением" которого забавлялся. Но они выламывались из этого языка, или, точнее, они взяли верх и подчинили мой язык своему собственному стилю. То есть, стало трудно отличить слова, которые я придумал, от слов-привидений; я и впрямь держусь мнения, что роль "придумок" постепенно становилась все незначительней. Но всегда оставалось много слов, которые не находили себе места.
Вскоре, набравшись опыта, я обнаружил, что иные из этих слов были древнеанглийскими и еще другими: я дойду до этого через минуту. Но когда я вычленил эти слова, все равно оставалось много слов, и, ломая над ними голову, я сделал открытие. Эти слова принадлежали другому языку-привидению, родственному тому, первому. Я увидел много законов, или правил соответствия: если нумэнорский стиль был чаще всего старше и более архаичен, то второй яык был измененным (словно под влиянием контактов с нашим западным побережьем) и по стилю был гораздо ближе к старинным северо-восточным языкам.
- Я во всем этом запутался, - сказал Стейнер.
- И я тоже, - произнесли одновременно Маркисон и Гилдфорд.
- Арри, приведи несколько примеров из тех, которыми ты делился со мной, - сказал Рэймер.
- Ну... - Лаудэм колебался, - если у меня получится вспомнить такие примеры, где отношения будут понятны дилетантам (зачастую там все довольно запутанно). Хорошо: "ломэ" будет "ночь" (но не "темнота"), а "ломэлиндэ" - "соловей", в этом я уверен. Во втором языке им соответствуют слова "думх" {dumh}, позднее "ду", и "дуилин". Все это я возвожу к протозападному "доми" и "домилиндэ". "Алда" значит "дерево" - это одно из самых ранних понятных слов, какие мне явились, а "орнэ" означает дерево поменьше и постройнее, вроде березы или рябины; а во втором языке имеются слова "галад" и "орн" (множественное "ирн"): их я возвожу к "галада" и "орнэ" (множественное "орней"). Иногда формы отличаются меньше: например, Солнце и Луна будут "Анар" и "Исиль" при "Анаур" (позднее

[стр. 303]
"Анор") и "Итиль". Языки эти нравились мне по очереди, когда у меня было разное лингвистическое настроение (9), но тот язык, что постарше, всегда почему-то казался мне более величественным, более, я не знаю... литургическим, монументальным: я называл его эльфийской латынью; а во втором языке, казалось, слышались отзвуки потерь и сожаления сих берегов изгнания... - Лаудэм на мгновение умолк, - но я не знаю, почему я это сказал.
- Но отчего латынь - эльфийская? - спросил Маркисон.
- Не знаю, - отвечал Лаудэм. - Уж точно я не имел в виду эльфов в каком-нибудь опошленном смысле слова, как повелось со времен Шекспира. На самом деле, язык этот в моем разуме связан с названием "Эрэссэ": думаю, что это остров. И язык я часто называю эрэссэйским (10). Но еще он связан со словами "эльдар", "эльдалиэ", которые, кажется, относятся к существам, напоминающим энкеладим Рэймера (11).
- Это приводит мой сон на память! - воскликнул Джереми (12). - Конечно! Теперь я вспомнил. Это была не библиотека. Это была папка с рукописью с высокой полки в букинистическом зале Уитберна (13): темный хламовник, где оказывается всякий неходовой товар. Немудрено, что мои сны были полны пыли и беспокойства! Должно быть, лет пятнадцать минуло с тех пор, как я нашел там эту вещь - "Квэнта Эльдалиэн, она же История эльфов за авторством Джона Артурсона" (14), - в рукописи, которую вам уже описал. Я проглядел ее с любопытством, но торопливо. В тот день меня поджимало время, и я не смог найти в магазине никого, кто ответил бы на мои вопросы, так что я поторопился пойти по своим делам. Я намеревался вернуться, но получилось это у меня лишь спустя почти две недели. А к тому времени манускрипт исчез! В магазине не нашлось никакой о нем записи, и ни старик Уиберн, ни кто другой не помнил, чтобы они хотя бы видели эту рукопись. Я припоминаю, какой катастрофой это тогда мне показалось; но я был занят другой работой и вскоре обо всем забыл.
- Все определенно выглядит так, как если бы не один разум двигался в обратном направлении к одной и той же цели, - произнес Рэймер. - Несколько разумов; поскольку наш эксперт единожды ошибся. Льюис тоже упоминает где-то это название.
- Точно! - воскликнул Джереми. - В предисловии, не так ли? Но он кого-то цитировал, если не ошибаюсь, и источник найти не удалось. И Льюис использовал форму "нуминор". А во всех остальных источниках "нумэнор" или "нумэнорэ" - так, верно, Арри?
- Да, - сказал Лаудэм, - "нумэ" - это запад, а "норэ" - "род" иди "страна". Старинное английское слово было "Вестфолд", Гесперия (14). Но вы хотели знать, отчего латынь - эльфийская. Так вот, это я тоже узнал из другой древней строки. Помните, я упоминал, что древнеанглийский приходил ко мне вперемежку с прочим странным материалом?

[стр. 304]
Древнеанглийский я выучил по обычным книгам, конечно, и довольно рано, что и стало причиной путаницы; хотя мне являлись слова и имена, которых нет в словарях...

С этого места до конца Ночи 66-ой версия изначальной рукописи "E" и финальная версия (стр. 242-245) весьма близки, хотя и недостает некоторых элементов, в частности Лаудэмова описания медленной и звучной дикции (стр.242): после слов Фрэнкли "Разве что, конечно, твои открытия подкрепляют их теории" Лаудэм говорит "По правде, я думаю, что так оно и есть. По крайней мере, вот фрагмент, который явился ко мне очень рано, задолго до того как я смог его перевести; и он постоянно повторялся во множестве вариантов:
Westra lage wegas rehtas wraithas nu isti..." (17)
Древнеанглийский стих, начинающийся с "Monađ módes lust", дан в более поздней орфографии, но имеет ту же форму, что и стих в "F2" (см. стр. 243-244 и примечание 50, а также стр. 272). В "E" не говорится, когда "явились" эти строки, и ничего не сказано о том, что вечер выдался ветреным.
Примечательная особенность этой изначальной версии, конечно, то, что "языки-привидения" Лаудэма - это квэнья и синдарин (или, точнее, язык, который впоследствии стал называться синдарином). В этом варианте рассказ Лаудэма согласуется с лингвистическим опытом Альбоина Эррола в "Утраченном пути" (ср. примечание 9): "Эрэссэйский, как он назвал это язык еще мальчиком, ...уже приобрел законченный вид. У еще него было немало бэлэриандского, и он начинал понимать этот язык и его отношения с эрэссэйским" (V.45).

Первая машинописная версия "F1" следует за рукописью "E" в начале только что приведенного раздела ("Но по большей части за припомненными словами...", стр. 302), в рассказе Лаудэма о том, как "слова-приведения" "выламывались из этого [придуманного] языка, или, точнее..., взяли верх и подчинили мой язык своему собственному стилю"; но когда повествование доходит до рассказа о том, как Лаудэм просеивал слова, "которые не находили себе места", и сделал открытие, то новое открытие радикально отличается от того, которое мы имеем в первоначальном варианте. Именно здесь впервые появляется адунайк. Может быть, отец уже долго размышлял над этим новым языком; но даже если так, то он еще не был достаточно разработан, чтобы играть роль "второго языка" Лаудэма в рукописи "E". Но я даже в этом сомневаюсь. Мне представляется в высшей степени вероятным, что адунайк появился именно в это время (см. далее стр. 147).
Далее я даю текст "F1" с этого места (это место в "E" см. на стр.302, а в окончательном тексте "F2" - на стр. 238).

- Набравшись опыта, я обнаружил, что иные из этих слов были из древнеанглийского и родственных языков: я доберусь до них через минуту; это была малая часть. Но работая с

[стр.305]
остальными словами, собирая и просеивая их, я сделал открытие. Было два языка-привидения: нумэнорский "А" и нумэнорский "Б". То, что я получал в юные годы, в основном относилось к языку "Б"; позднее чаще стали встречаться слова из "А", но "Б" оставался более обычным языком, в особенности для более-менее связных фрагментов; словарь "А" ограничивался отдельными словами и именами собственными, хотя я думаю, что многое из него просочилось в придуманный мной язык.
Насколько я видел - и вижу, - эти языки не находятся в родстве, хотя у них есть общие слова. Но все же был и остаток, не относящийся ни к одному из этих двух языков, и теперь я понимаю, что он состоит из отголосков позднейших языков, которые моложе нумэнорского "А" и "Б", но происходят от них или от их смешения. Я могу вычленить некоторые законы, или линии изменений, которые в них проявляются. Потому что нумэнорские языки, как я их чувствую, - архаичны и принадлежат более древнему миру, а те, другие, изменены и принадлежат Средиземью.
- Я во всем этом запутался, - произнес Стейнер.
Мы по большей части чувствовали то же самое - и сказали об том.
- Арри, а ты не мог бы привести несколько примеров из тех, которыми делился со мной? - произнес Рэймер. - Несколько значимых имен, и еще слово или два; когда есть, отчего отталкиваться, то будет понятнее.
Лаудэм колебался.
- Попробую, - сказал он. - Но много примеров позднейших измененных форм я дать не смогу; эти отношения вряд ли будет легко понять даже филологам: для этого понадобится сравнение форм в две колонки, в письменном виде.
Ладно, возьмем название "Нумэнор" или "Нумэнорэ". Оно принадлежит языку "А" и означает "Вестернесс", "Западная земля" и состоит из двух частей: "нумэ" - "запад" и "норэ" - "народ" или "страна". Но в "Б" это "Анадун", а народ называется "адунай". И у этой страны есть и другое название: в "А" - "Андорэ", в "Б" - "Атанати"; оба они означают "земля дара". Кажется, здесь между обоими языками нет никакой связи; но в обоих языках "мэнэль" означает "небеса". Это часть слова "Мэнэль-тубал" из языка "Б", которое я только что упомянул. И, кажется, имеется связь между словом "Валар" из "А", которое означает что-то вроде "боги", и множественным числом "Авалой" и топонимом "Аваллони" из "Б".
Имя "Эарэндиль", кстати, принадлежит языку "А" и состоит из "эарэ" - "открытое море" и основы "ндиль" - "любовь, привязанность". В "Б" этому имени соответствует "Фаразир", состоящее из "фараз" и основы "ири-" [исправлено чернилами в машинописи на: "Азрубэль", состоящее из "азар" - "море" и основы "бэль-"]. Кажется, много имен

[стр. 306]
имеют подобные параллельные формы, как в этом случае, как будто один народ говорил на двух языках. Если так, то данную ситуацию, я полагаю, можно сравнить с тем, как в Японии использовался китайский, а в Европе - латынь, да. Как будто человек мог зваться не только "Годвин", но еще и "Теофилус" или "Амадеус". Но даже в таком случае в исторической перспективе все равно должно было быть два разных народа.
Не знаю, хотите ли вы еще примеров; но слова для Солнца и Луны в "А" - "Анар"{Anar} и "Исиль" {Isil} (или, в самом древнем виде, "Анар" {Anār} и "Итиль"{Ithīl}); а в "Б" они - "Ури" и "Нилу". Эти слова мало изменились в позднейших языках, о которых я говорил: "Анор" ("Анаур") и "Итиль" при "Уир", "Ир" и "Нил", "Ньюл". И снова формы в "А" и "Б" представляются несвязанными; но есть слово, которое часто повторяется и выглядит практически одинаково в обоих языках: "ломэ" в "А" и "ломи" в "Б". Это слово означает "ночь", но когда оно является мне, я чувствую, что оно вовсе лишено нехороших коннотаций; это слово мира и красоты, оно не ассоциируется со страхом или поисками вслепую, с которыми, скажем, связано для нас слово "темный". Для темноты в недобром смысле я не знаю слова в "А". В "Б" и произошедших от него языках много таких слов и основ, например "долгу", "угру", "нулу".
Такие дела. Надеюсь, вы не умерли со скуки. Я люблю эти языки. Я называю их "аваллонский" и "адунайк" (18). Я нахожу более привлекательным то один, то другой, в зависимости от своего лингвистического настроения; но "А", аваллонский, - более прекрасен, его фонетический стиль проще и благозвучнее. И он почему-то кажется мне более величественным, более древним и, в общем, сакральным и литургическим. Я называл его эльфийской латынью. Но в адунайке слышатся отзвуки потерь и сожаления Средиземья, сих берегов изгнания, - Лаудэм помолчал, словно прислушиваясь к дальнему-дальнему эху. - Но я не знаю, почему я это говорю, - закончил он.
После недолгой паузы заговорил Маркисон:
- Отчего ты назвал его эльфийской латынью? - спросил он. - Почему эльфийской?
- Подходящее слово, - отвечал Лаудэм. - Но конечно, я не имел в виду эльфов в каком-нибудь опошленном смысле слова, как повелось со времен Шекспира...

Оставшаяся часть Ночи 66-ой - такая же, как в "F2" (стр. 242-245), за тем исключением, что, как и в "E", Лаудэм ничего не говорит о старинной дикции.
В "F1", как и в "E", Уилфрид Джереми вклинивается со своим рассказом о приснившейся ему рукописи (стр. 300), найденной в библиотеке, рукописи, в которой появляются слова "Нумэнор" и "Эарэндиль": некоторые фрагменты написаны такими же странными значками, что и единственный лист, сохранившийся из заметок Эдвина Лаудэма, "написанных странными письменами" (стр. 235) и заново найденный Арунделом Лаудэмом; но этот пассаж

[стр. 307]
полностью отсутствует в "F2" (стр. 237). Далее в "E" Джереми возвращается к этой теме ("Это приводит мой сон на память!", с.303) и вспоминает, что нашел - наяву, много лет назад, - эту рукопись, но не в библиотеке, а в букинистическом зале книжного магазина и что эта рукописа была озаглавлена "Квэнта Эльдалиэн, она же История эльфов за авторством Джона Артурсона"; в результате персонажи вспоминают, что название "Нумэнор" было упомянуто Льюисом. Второе вмешательство Джереми в "F1" отсутствует, что выглядит странно, поскольку его первая реплика явно должна была послужить прологом ко второй. Возможное объяснение то, что отец решил не вводить рассказ Джереми о рукописи (вероятно, поскольку это переусложнило и без того непростую концепцию), пока работал над машинописью, и это была одна из причин, по которым он принялся за создание переработанной версии. Но тогда и слова Джереми, произнесенные во время предыдущей встречи (Ночь 65-ая, стр.232: "Я тоже в это замешан. Я понял, что уже слышал это имя, как только Арри произнес его. Но сейчас я хоть режь не могу припомнить, где или когда. Теперь это будет меня донимать, как заноза, пока я не вспомню") тоже должны были быть убраны.


ПРИМЕЧАНИЯ

(1) "Maris" - родительный, а "marem" - винительный падеж от лат. "mas" - "мужчина"; приведены эти формы, а не именительный падеж, как более информативные.
(2) Джереми ссылается на более раннее место в тексте (Ночь 65-ая, стр. 232), где он говорит о том, что сам слышал слово "Нумэнор", но не помнит где.
(3) В переработанном тексте "F2" не упоминается пропавший листок, найденный в Ночь 66-ую - что вполне естественно, поскольку именно в тот вечер Лаудэм говорит, что куда-то задевал этот листок (стр. 235). По странному упущению в "E" и "F1" в один и тот же вечер Лаудэм и впервые упоминает об этом листке, говоря, что не может его найти, и объявляет, что нашел его, и говорит о нем с Джереми. В "F2" Лаудэм приносит листок на следующую встречу (стр. 248).
(4) В "E" здесь сказано следующее: "...содержания моей рукописи-сновидения - я называю ее так, поскольку не уверен, имеет ли этот сон хоть какое-то отношение к моей жизни наяву; однако я почему-то не сомневаюсь в том, что эта рукопись где-то существует, вероятно, в Оксфорде: речь в ней идет о чем-то вроде легендарной истории..."
(5) "Ōrendel" - немецкая форма имени, "Aurvendill" - древнеисландская, "Horwendillus" - латинизированная форма из "Деяний данов" Саксона Грамматика (вторая половина XII века). Древнеисландская форма на самом деле "Aurvandill", но в "E" и "F1" отец писал "Aurvendill". См. примечание 6.
(6) В "Младшей Эдде" Снорри Стурлусона приводится странный рассказ бога Тора о том, как он "шел с севера... и нес на спине в корзине Аурвандиля,

[стр. 308]
который тоже был на севере в Ётунхейме [земля великанов]. И в подтверждение того, что это правда, Тор рассказал, как Аурвандиль высунул из корзины палец ноги и его отморозил, а Тор отломал тот палец и забросил на небо, сделав из него звезду Палец Аурвандиля" ("Язык поэзии", § 17) {Перевод на русский О.А.Смирницкой}. Связь Аурвандиля с Орионом - исходный пункт предположений, упомянутых Лаудэмом ранее (стр. 236): "Иные полагают, что на самом деле это имя звезды - Ориона или Ригеля". Ригель - яркая звезда на левой ноге Ориона на старинных изображениях этого созвездия в виде человеческой фигуры.

Начало перевода второй части здесь.
В фигурных скобках – примечания переводчика.
Продолжение.